Там есть 48-ая школа, за ней есть старая теплица, мы жили в теплице. Там были крысы, короче, там был трешачок, но я ничего не помню из этого. Мне было… буквально, первые годики. Потом родителям дали малосемейку в 54/12 или в 54/22… Ну короче, пятиэтажка там рядышком. Вот. Потом дали двушку в 52/13. В 52/13 я вот прожил получается лет до, наверное, 12-ти. Там ходил в 51 школу до 7-го класса, ходил в художку, во 2-ую. Она еще тогда там была, сейчас ее там уже нет, к сожалению. Там детский садик. Причем, мозаика вот эта мелкая же есть, вот эта челнинская, ее просто покрасили сверху, короче, какой-то краской галимой.


Потом переехали в 29/13. У нас сосед по площадке был сидящий, один из главарей ОПГ 29. И, типа, каждое лето мы уезжали на юг, к маме в Ставрополье. Возвращались, и нам соседи такие «О, тут вот этого убили, этого зарезали». Мы такие «Ну ладно, окей», короче. Это как-то вот так происходило. Плюс какие-то стычки дворовые были, с пацанами периодически. Ну, в целом, так, нормально было, то есть, весело.


Когда я в 29-ом жил, я потом уже пошел, после 7-го, в мамину школу, 48-ую, потому что у меня появились первые тройки. Ой, детство. То, что я помню в 52-ом комплексе, у нас… Это Тимирязевская остановка, Тимирязевский проспект. За нашим комплексом уже было огромное поле и дальше — КамАЗ. У нас из окон было видно дирекцию недостроенную, которую, по-моему, достроили сейчас, если я не ошибаюсь. Вроде да, достроено. Я там даже был как-то. Я же работал, блин, в службе главного дизайнера ОАО «КамАЗ». Вот.


И короче, у нас из окон было видно дирекцию недостроенную, и прям под окнами был остов недостроенного какого-то здания. По-моему его так и начали строить. И мы гуляли. Либо вот по этой стройке шарахались и все время слушали истории там, как кто-то упал, умер там, маньяки, не маньяки... Но нам было как-то вообще по фигу. То есть, у тебя телефон с блокиратором, ты там созвонился с корешами, типа «пошли лужи мерить, пошли на велике кататься» или что-нибудь. И это вот детство.


А потом ближе к юношескому времени, когда уже начались, короче, такие моменты, когда к тебе в школе подходят пацаны постарше и говорят типа «айда», типа, толи «подшивайся к нам» или, типа, «че, ты будешь под нами, вот старшие...» Все дела. И я такой, что-то, думаю: «я подумаю, короче». И там была какая-то оплата ежемесячная, типа подписки. Ну типа тебя защищают, ты ходишь на сборы. На сборах тебя ради профилактики... старшие взбучку тебе устраивают, чтобы ты не отменял подписку. Но тебя могут защитить, если вдруг у тебя проблемы с кем-то.


И я такой подумал: «ну окей, расклад номер один: я не выпендриваюсь, живу себе спокойно и может быть я получу люлей, может быть не получу люлей», – понятно думаю. – «Второй расклад: типа я могу ходить с грудью навыкат, такой весь из себя, типа меня защитят. Я отдаю 10 рублей в месяц. Ну тогда, это типа 90-ые, конец-начало 2000-ых, нормальные деньги. Типа, но раз в месяц меня будут бить свои же». Думаю, понятно, то есть я отдаю деньги за то, чтобы меня били. Думаю, не. И как-то я, короче, с этой темы съехал. Вот. Ну, еще, помогало, наверное, то, что в художке почти все юношеское время, до 7-го класса... пока я в мамину школу не перевелся.


От гопников бегали, когда уже… Когда я понял, что идентификация комплексная меня вообще не вставляет. Я когда продолжал еще учиться в 51-ом, ну не было таких прям проблем, что там стоит блокпост из пацанов с дубинками. Ну типа, я переехал в 29-ый, а продолжал учиться в 52-ом. А 52-ой с 29-м, короче, были всегда в контрах. И я это, старался не говорить, что типа, ну как-то… А я тогда еще, я дурак, я думал, что типа двадцатьдевятник – это если ты живешь в 29-ом, короче. Мне потом пацаны пояснили, что типа «ты че, вообще-то, вообще-то... парень».


Было суперобидное слово «чёрт», типа, какие-то понятия были, там «поясни за пацана» или что-то такое. Двадцатьдевятник и пятдесятвторовский, или вот как-то так, это тот, кто в ОПГ. Если ты живешь в 29-ом, ты не двадцатьдевятник. И мне тогда это, ну я то думал.. И надо мной пацаны поржали как-то раз, типа «ты чё».